Неточные совпадения
Г-жа Простакова (с веселым
видом). Вот отец! Вот послушать! Поди за кого хочешь, лишь бы человек ее стоил. Так, мой батюшка, так. Тут лишь только женихов пропускать не надобно. Коль есть в глазах дворянин,
малый молодой…
— Смотрел я однажды у пруда на лягушек, — говорил он, — и был смущен диаволом. И начал себя бездельным обычаем спрашивать, точно ли один человек обладает душою, и нет ли таковой у гадов земных! И, взяв лягушку, исследовал. И по исследовании нашел: точно; душа есть и у лягушки, токмо
малая видом и не бессмертная.
Она зашла в глубь
маленькой гостиной и опустилась на кресло. Воздушная юбка платья поднялась облаком вокруг ее тонкого стана; одна обнаженная, худая, нежная девичья рука, бессильно опущенная, утонула в складках розового тюника; в другой она держала веер и быстрыми, короткими движениями обмахивала свое разгоряченное лицо. Но, вопреки этому
виду бабочки, только что уцепившейся за травку и готовой, вот-вот вспорхнув, развернуть радужные крылья, страшное отчаяние щемило ей сердце.
Тогда один
маленький, очень молодой на
вид, но очень ядовитый господин стал говорить, что губернскому предводителю, вероятно, было бы приятно дать отчет в суммах и что излишняя деликатность членов комиссии лишает его этого нравственного удовлетворения.
Небывалый проезжий остановится с изумлением при
виде его жилища, недоумевая, какой владетельный принц очутился внезапно среди
маленьких, темных владельцев: дворцами глядят его белые каменные домы с бесчисленным множеством труб, бельведеров, флюгеров, окруженные стадом флигелей и всякими помещеньями для приезжих гостей.
В один мешочек отбирают всё целковики, в другой полтиннички, в третий четвертачки, хотя с
виду и кажется, будто бы в комоде ничего нет, кроме белья, да ночных кофточек, да нитяных моточков, да распоротого салопа, имеющего потом обратиться в платье, если старое как-нибудь прогорит во время печения праздничных лепешек со всякими пряженцами [Пряженцы — «
маленькие пирожки с мясом и луком; подается к ним суп или бульон».
Чичиков кинул вскользь два взгляда: комната была обвешана старенькими полосатыми обоями; картины с какими-то птицами; между окон старинные
маленькие зеркала с темными рамками в
виде свернувшихся листьев; за всяким зеркалом заложены были или письмо, или старая колода карт, или чулок; стенные часы с нарисованными цветами на циферблате… невмочь было ничего более заметить.
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был, по мненью многих
(Судей решительных и строгих),
Ученый
малый, но педант.
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым
видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.
Я выделывал ногами самые забавные штуки: то, подражая лошади, бежал
маленькой рысцой, гордо поднимая ноги, то топотал ими на месте, как баран, который сердится на собаку, при этом хохотал от души и нисколько не заботился о том, какое впечатление произвожу на зрителей, Сонечка тоже не переставала смеяться: она смеялась тому, что мы кружились, взявшись рука за руку, хохотала, глядя на какого-то старого барина, который, медленно поднимая ноги, перешагнул через платок, показывая
вид, что ему было очень трудно это сделать, и помирала со смеху, когда я вспрыгивал чуть не до потолка, чтобы показать свою ловкость.
Княгиня была женщина лет сорока пяти,
маленькая, тщедушная, сухая и желчная, с серо-зелеными неприятными глазками, выражение которых явно противоречило неестественно-умильно сложенному ротику. Из-под бархатной шляпки с страусовым пером виднелись светло-рыжеватые волосы; брови и ресницы казались еще светлее и рыжеватее на нездоровом цвете ее лица. Несмотря на это, благодаря ее непринужденным движениям, крошечным рукам и особенной сухости во всех чертах общий
вид ее имел что-то благородное и энергическое.
В минуту оделся он; вычернил усы, брови, надел на темя
маленькую темную шапочку, — и никто бы из самых близких к нему козаков не мог узнать его. По
виду ему казалось не более тридцати пяти лет. Здоровый румянец играл на его щеках, и самые рубцы придавали ему что-то повелительное. Одежда, убранная золотом, очень шла к нему.
Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах, в
виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество — широкая, разгульная замашка русской природы, — и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: «Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак» (что
маленький пригорок, там уж и козак).
Дворник стоял у дверей своей каморки и указывал прямо на него какому-то невысокому человеку, с
виду похожему на мещанина, одетому в чем-то вроде халата, в жилетке и очень походившему издали на бабу. Голова его, в засаленной фуражке, свешивалась вниз, да и весь он был точно сгорбленный. Дряблое, морщинистое лицо его показывало за пятьдесят;
маленькие заплывшие глазки глядели угрюмо, строго и с неудовольствием.
Этот Андрей Семенович был худосочный и золотушный человек,
малого роста, где-то служивший и до странности белокурый, с бакенбардами, в
виде котлет, которыми он очень гордился.
Ехали в тумане осторожно и медленно, остановились у одноэтажного дома в четыре окна с парадной дверью; под новеньким железным навесом, в медальонах между окнами, вылеплены были гипсовые птицы странного
вида, и весь фасад украшен аляповатой лепкой, гирляндами цветов. Прошли во двор; там к дому примыкал деревянный флигель в три окна с чердаком; в глубине двора, заваленного сугробами снега, возвышались снежные деревья сада. Дверь флигеля открыла
маленькая старушка в очках, в коричневом платье.
Наискось, почти напротив дома Самгиных, каменщики разрушали старое, казарменного
вида двухэтажное здание, с
маленькими, угрюмыми окнами, когда-то окрашенное желтой краской...
— Полно, полно! — с усмешкой остановил Леонтий, — разве титаниды, выродки старых больших людей. Вон почитай, у monsieur Шарля есть книжечка. «Napoleon le petit», [«Наполеон
Малый» (фр.).] Гюго. Он современного Цесаря представляет в настоящем
виде: как этот Регул во фраке дал клятву почти на форуме спасать отечество, а потом…
— Ну, а если эта красавица обратит на него внимание, несмотря на то что он так ничтожен, стоит в углу и злится, потому что «
маленький», и вдруг предпочтет его всей толпе окружающих ее обожателей, что тогда? — спросил я вдруг с самым смелым и вызывающим
видом. Сердце мое застучало.
Я выдумал это уже в шестом классе гимназии, и хоть вскорости несомненно убедился, что глуп, но все-таки не сейчас перестал глупить. Помню, что один из учителей — впрочем, он один и был — нашел, что я «полон мстительной и гражданской идеи». Вообще же приняли эту выходку с какою-то обидною для меня задумчивостью. Наконец, один из товарищей, очень едкий
малый и с которым я всего только в год раз разговаривал, с серьезным
видом, но несколько смотря в сторону, сказал мне...
Это был человечек с одной из тех глупо-деловых наружностей, которых тип я так ненавижу чуть ли не с моего детства; лет сорока пяти, среднего роста, с проседью, с выбритым до гадости лицом и с
маленькими правильными седенькими подстриженными бакенбардами, в
виде двух колбасок, по обеим щекам чрезвычайно плоского и злого лица.
Сомнения нет, что намерения стать Ротшильдом у них не было: это были лишь Гарпагоны или Плюшкины в чистейшем их
виде, не более; но и при сознательном наживании уже в совершенно другой форме, но с целью стать Ротшильдом, — потребуется не
меньше хотения и силы воли, чем у этих двух нищих.
Стебельков объясняет, что этот Жибельский мешает всему: он что-то там украл, чьи-то деньги, казенные кажется, но намерен еще украсть и затем эмигрировать; так вот ему надобно восемь тысяч, не
меньше, в
виде вспомоществования на эмиграцию.
Главное, мне странно было, что он не только не улыбнулся, но даже самого
маленького вида не показал в этом смысле, когда я давеча прямо так и объявил, что хотел вызвать его на дуэль.
Большую часть награбленных товаров они сбывают здесь, являясь в
виде мирных купцов, а оружие и другие улики своего промысла прячут на это время в какой-нибудь
маленькой бухте ненаселенного острова.
То идет купец, обритый донельзя, с тщательно заплетенной косой, в белой или серой,
маленькой, куполообразной шляпе с загнутыми полями, в шелковом кафтане или в бараньей шубке в
виде кацавейки; то чернорабочий, без шапки, обвивший, за недосугом чесаться, косу дважды около вовсе «нелилейного чела».
Ноги у всех более или менее изуродованы; а у которых «от невоспитания, от небрежности родителей» уцелели в природном
виде, те подделывают, под настоящую ногу, другую, искусственную, но такую
маленькую, что решительно не могут ступить на нее, и потому ходят с помощью прислужниц.
Европейцы ходят… как вы думаете, в чем? В полотняных шлемах! Эти шлемы совершенно похожи на шлем Дон Кихота. Отчего же не видать соломенных шляп? чего бы, кажется, лучше: Манила так близка, а там превосходная солома. Но потом я опытом убедился, что солома слишком жидкая защита от здешнего солнца. Шлемы эти делаются двойные с пустотой внутри и
маленьким отверстием для воздуха. Другие, особенно шкипера, носят соломенные шляпы, но обвивают поля и тулью ее белой материей, в
виде чалмы.
Никому в голову не приходило, что те священники, которые воображают себе, что в
виде хлеба и вина они едят тело и пьют кровь Христа, действительно едят тело и пьют кровь его, но не в кусочках и в вине, а тем, что не только соблазняют тех «
малых сих», с которыми Христос отожествлял себя, но и лишают их величайшего блага и подвергают жесточайшим мучениям, скрывая от людей то возвещение блага, которое он принес им.
Рассуждения эти напоминали Нехлюдову полученный им раз ответ от
маленького мальчика, шедшего из школы. Нехлюдов спросил мальчика, выучился ли он складывать. «Выучился», отвечал мальчик. «Ну, сложи: лапа». — «Какая лапа — собачья»? с хитрым лицом ответил мальчик. Точно такие же ответы в
виде вопросов находил Нехлюдов в научных книгах на свой один основной вопрос.
Чай прошел самым веселым образом. Старинные пузатенькие чашки, сахарница в
виде барашка с обломленным рогом, высокий надутый чайник саксонского фарфора, граненый низкий стакан с плоским дном — все дышало почтенной древностью и смотрело необыкновенно добродушно. Верочка болтала, как птичка, дразнила кота и кончила тем, что подавилась сухарем. Это
маленькое происшествие немного встревожило Павлу Ивановну, и она проговорила, покачивая седой головой...
С
виду он был
маленького роста, слабого и нежного сложения.
Может быть, я слишком преувеличиваю, но мне кажется, что в картине этой семейки как бы мелькают некоторые общие основные элементы нашего современного интеллигентного общества — о, не все элементы, да и мелькнуло лишь в микроскопическом
виде, „как солнце в
малой капле вод“, но все же нечто отразилось, все же нечто сказалось.
Кроме длинных и мясистых мешочков под
маленькими его глазами, вечно наглыми, подозрительными и насмешливыми, кроме множества глубоких морщинок на его
маленьком, но жирненьком личике, к острому подбородку его подвешивался еще большой кадык, мясистый и продолговатый, как кошелек, что придавало ему какой-то отвратительно сладострастный
вид.
Он долго потом рассказывал, в
виде характерной черты, что когда он заговорил с Федором Павловичем о Мите, то тот некоторое время имел
вид совершенно не понимающего, о каком таком ребенке идет дело, и даже как бы удивился, что у него есть где-то в доме
маленький сын.
— Позвольте мне сообщить вам один
маленький анекдот, господа, — внушительно и с каким-то особенно осанистым
видом проговорил вдруг Миусов.
Это он не раз уже делал прежде и не брезгал делать, так что даже в классе у них разнеслось было раз, что Красоткин у себя дома играет с
маленькими жильцами своими в лошадки, прыгает за пристяжную и гнет голову, но Красоткин гордо отпарировал это обвинение, выставив на
вид, что со сверстниками, с тринадцатилетними, действительно было бы позорно играть «в наш век» в лошадки, но что он делает это для «пузырей», потому что их любит, а в чувствах его никто не смеет у него спрашивать отчета.
Кузьма Кузьмич опросил подробно
малого: что, дескать, каков с
виду, не пьян ли?
Я отвел ему
маленькую комнату, в которой поставил кровать, деревянный стол и два табурета. Последние ему, видимо, совсем были не нужны, так как он предпочитал сидеть на полу или чаще на кровати, поджав под себя ноги по-турецки. В этом
виде он напоминал бурхана из буддийской кумирни. Ложась спать, он по старой привычке поверх сенного тюфяка и ватного одеяла каждый раз подстилал под себя козью шкурку.
Наши новые знакомые по внешнему
виду мало чем отличались от уссурийских туземцев. Они показались мне как будто немного ниже ростом и шире в костях. Кроме того, они более подвижны и более экспансивны. Говорили они по-китайски и затем на каком-то наречии, составляющем смесь солонского языка с гольдским. Одежда их тоже ничем не отличалась от удэгейской, разве только
меньше было пестроты и орнаментов.
Скоро они превратились в
маленькие, едва заметные точки, и если я не потерял их из
виду, то только потому, что не спускал с них глаз.
Этот, по словам Аркадия Павлыча, государственный человек был роста небольшого, плечист, сед и плотен, с красным носом,
маленькими голубыми глазами и бородой в
виде веера.
Попадался ли ему клочок бумаги, он тотчас выпрашивал у Агафьи-ключницы ножницы, тщательно выкраивал из бумажки правильный четвероугольник, проводил кругом каемочку и принимался за работу: нарисует глаз с огромным зрачком, или греческий нос, или дом с трубой и дымом в
виде винта, собаку «en face», похожую на скамью, деревцо с двумя голубками и подпишет: «рисовал Андрей Беловзоров, такого-то числа, такого-то года, село
Малые Брыки».
Животное это по размерам своим значительно уступает обыкновенному бурому медведю. Максимальная его длина 1,8 м, а высота в плечах 0,7 м при наибольшем весе 160 кг. Окраска его шерсти — черная, блестящая, на груди находится белое пятно, которое захватывает нижнюю часть шеи. Иногда встречаются (правда, очень редко) такие медведи, у которых брюхо и даже лапы белые. Голова зверя конусообразная, с
маленькими глазками и большими ушами. Вокруг нее растут длинные волосы, имеющие
вид пышного воротника.
Река Вангоу имеет
вид горной таежной речки, длиной около 20 км, протекающей по продольной межскладчатой долине, покрытой отличным строевым лесом. На этом протяжении она принимает в себя 5 небольших притоков: 3 с левой стороны — Тунца [Дун-ча — восточное разветвление.], Сяоца [Сяо-ча —
малое разветвление.] и Сиявангул [Сяо-ван-гоу-эр —
малая извилистая долина.], и 2 с правой — Та-Сица [Да-си-ча — большое западное разветвление.] и Сяо-Сица [Сяо-си-ча —
малое западное разветвление.].
Некоторые кучи уже покрылись слоем земли и обросли травой. Это были своего рода
маленькие «киекенмединги». Китайцы берут у моллюсков только одни мускулы, соединяющие створки раковин, и в сухом
виде отправляют их в город. В Китае этот продукт ценится очень дорого, как лакомство.
Река Сица быстрая и порожистая. Пороги ее не похожи на пороги других рек Уссурийского края. Это скорее шумные и пенистые каскады. В среднем течении река шириной около 10 м и имеет быстроту течения 8 км в час в
малую воду. Истоки ее представляются в
виде одного большого ручья, принимающего в себя множество мелких ручьев, стекающих с гор по коротким распадкам.
На реке Тадушу много китайцев. Я насчитал 97 фанз. Они живут здесь гораздо зажиточнее, чем в других местах Уссурийского края. Каждая фанза представляет собой
маленький ханшинный [Водочный, винокуренный.] завод. Кроме того, я заметил, что тадушенские китайцы одеты чище и опрятнее и имеют
вид здоровый и упитанный. Вокруг фанз видны всюду огороды, хлебные поля и обширные плантации мака, засеваемого для сбора опия.
Наскоро поужинав, мы пошли с Дерсу на охоту. Путь наш лежал по тропинке к биваку, а оттуда наискось к солонцам около леса. Множество следов изюбров и диких коз было заметно по всему лугу. Черноватая земля солонцов была почти совершенно лишена растительности.
Малые низкорослые деревья, окружавшие их, имели чахлый и болезненный
вид. Здесь местами земля была сильно истоптана. Видно было, что изюбры постоянно приходили сюда и в одиночку и целыми стадами.
Пойманный заяц был
маленький, серо-бурого цвета. Такую окраску он сохраняет все время — и летом и зимой. Областью распространения этого зайца в Приамурье является долина реки Уссури с притоками и побережье моря до мыса Белкина. Кроме этого зайца, в Уссурийском крае водится еще заяц-беляк и черный заяц —
вид, до сих пор еще не описанный. Он совершенно черного цвета и встречается редко. Быть может, это просто отклонение зайца-беляка. Ведь есть же черно-бурые лисицы, черные волки, даже черные зайцы-русаки.
На станции ** в доме смотрителя, о коем мы уже упомянули, сидел в углу проезжий с
видом смиренным и терпеливым, обличающим разночинца или иностранца, то есть человека, не имеющего голоса на почтовом тракте. Бричка его стояла на дворе, ожидая подмазки. В ней лежал
маленький чемодан, тощее доказательство не весьма достаточного состояния. Проезжий не спрашивал себе ни чаю, ни кофею, поглядывал в окно и посвистывал к великому неудовольствию смотрительши, сидевшей за перегородкою.